Право на жизнь
Право на жизнь защищает человека от вынесения смертного приговора, когда процедура, на которой основано судебное решение, не отвечает требованиям международного права в области прав человека (МПГПП, ст. 14)[2]. Например, в контексте медицинской помощи право на жизнь требует от государства всегда исполнять свои обязанности по регулированию и контролю частных медицинских учреждений в целях защиты этого права[4].
Соответствующие положения
ВДПЧ, ст. 3: Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность. МПГПП, ст. 6(1): Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни. КПР, ст. 6: 1. Государства-участники признают, что каждый ребенок имеет неотъемлемое право на жизнь. 2. Государства-участники обеспечивают в максимально возможной степени выживание и здоровое развитие ребенка. КПИ, ст. 10: Государства-участники вновь подтверждают неотъемлемое право каждого человека на жизнь и принимают все необходимые меры для обеспечения его эффективного осуществления инвалидами наравне с другими. МКМ Ст. 9: Право трудящихся-мигрантов и членов их семей на жизнь охраняется законом. Ст. 28: Трудящиеся-мигранты и члены их семей имеют право на получение любой медицинской помощи, которая является крайне необходимой для сохранения их жизни или избежания непоправимого ущерба их здоровью на основе равенства с гражданами соответствующего государства. Им нельзя отказывать в такой срочной медицинской помощи в силу каких-либо отклонений, в том что касается пребывания или занятости. |
. . . Право на жизнь в контексте психического здоровья
В контексте психического здоровья право на жизнь приобретает еще большее значение. На государство возложена особая обязанность по защите пациентов с психическими расстройствами и по принятию соответствующих мер в области здравоохранения для охраны жизни таких пациентов[6].
Заключительные замечания по Австралии в связи с психическим здоровьем и правом на жизнь
Комитет обеспокоен тем, что уровень финансирования государством деятельности по охране психического здоровья по-прежнему существенно ниже, чем в других развитых странах, а дети и молодежь, которым требуется психиатрическая помощь, нередко сталкиваются с ограниченным доступом к услугам и значительными задержками в получении таких услуг. В этом контексте Комитет разделяет озабоченность, выраженную в исследовании, опубликованном Австралийским институтом здравоохранения и социального обеспечения в 2010 г., относительно того, что расстройства психического здоровья являются ведущей проблемой в сфере здоровья детей и молодежи и составляют самую большую долю в бремени заболеваемости среди детей в возрасте 0-14 лет (23%) и молодежи 15-24 лет (50%). Кроме того, Комитет обеспокоен высоким уровнем смертности от самоубийств среди молодых людей в государстве в целом и в особенности в общинах коренных народов. Комитет отмечает как позитивный факт то, что на территории Западной Австралии проведено исследование эффективности препаратов, используемых в настоящее время для лечения синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ) и синдрома дефицита внимания (СДВ). Тем не менее, Комитет по-прежнему обеспокоен тем, что в существующих процедурах диагностики, по-видимому, уделяется недостаточно внимания психическим расстройствам, лежащим в основе таких проблем поведения, и это приводит к чрезмерному и (или) ошибочному назначению психостимуляторов детям с диагнозом СДВГ и СДВ.
Подчеркивая важность доступа к дружественным к детям и молодежи службам поддержки и помощи в области психического здоровья, Комитет рекомендует государству-участнику:
(а) по результатам исследования Австралийского института здравоохранения и социального обеспечения принять меры, направленные на устранение непосредственных и обуславливающих их причин высокой распространенности расстройств психического здоровья среди детей и молодежи, уделяя особое внимание [sic] суицидам иным расстройствам, связанным, помимо прочего, с наркоманией, насилием и низким качеством медицинской помощи в учреждениях альтернативного ухода;
(b) выделить конкретные ресурсы для повышения доступности и качества работы служб раннего вмешательства, для подготовки и повышения квалификации преподавателей, консультантов, медиков и других лиц, работающих с детьми, а также для поддержки родителей;
(с) создать специализированные медицинские службы и разработать целевые стратегии работы с детьми из группы высокого риска расстройств психического здоровья и с их семьями, а также обеспечить доступность таких услуг для всех, кто в них нуждается, с учетом возраста, пола, социально-экономического положения, географического региона, этнической принадлежности и т.д.;
(d) при планировании и осуществлении вышеназванных мер консультироваться с детьми и молодежью и проводить информационно-просветительскую работу в области психического здоровья с целью обеспечения более активной поддержки со стороны семьи и сообщества и снижения стигмы, связанной с психическими заболеваниями;
(е) вести тщательный мониторинг назначения психостимуляторов детям и предоставить доступ детям с диагнозом СДВГ и СДВ, их родителям и преподавателям к более широкому кругу психологических, образовательных и социальных мероприятий и методов лечения, а также рассмотреть вопрос о проведении сбора и анализа данных о приеме психоактивных веществ с разбивкой по видам веществ и по возрасту потребителей с целью выявления возможного злоупотребления психостимуляторами среди детей[8]. Право на жизнь, которое считается наиболее фундаментальным из прав человека, с успехом использовалось как аргумент адвокации за профилактику и доступ к лекарствам и лечению. Право на жизнь сыграло решающую роль в стимулировании ответных мер государств по борьбе с такими инфекционными заболеваниями, как ВИЧ/СПИД, и продолжает применяться в судебных исках и в адвокации, чтобы побудить государственные органы принять необходимые меры для защиты жизни людей, живущих с ВИЧ/СПИДом[10].
. . . Право на жизнь в контексте сексуального и репродуктивного здоровья
В контексте сексуального и репродуктивного здоровья к праву на жизнь обращаются, когда призывают к мерам по защите жизни людей - в особенности женщин, прибегающих к небезопасным абортам, являющимся одной из главных причин материнской смертности во всем мире. Государствам следует принять всестороннее законодательство об абортах, особенно в случаях изнасилования и инцеста, а также по медицинским показаниям[12], например, путем отмены уголовной ответственности за аборт, обеспечения доступности услуг в области репродуктивного здоровья[14].
Заключительные замечания по Камеруну в связи с сексуальным и репродуктивным здоровьем и правом на жизнь
Отмечая усилия государства-участника совместно с международными партнерами по повышению доступности услуг в области репродуктивного здоровья, Комитет по-прежнему обеспокоен по поводу высокой материнской смертности и по поводу законодательства об абортах, которое может побудить женщину прибегнуть к небезопасному нелегальному аборту со всеми сопутствующими рисками для ее жизни и здоровья. Комитет также озабочен отсутствием абортов на практике, даже когда закон это позволяет - например, в случае беременности в результате изнасилования ([КПЧ,] Статья 6).
Государству-участнику следует активизировать усилия по сокращению материнской смертности, в том числе путем обеспечения доступности для женщин услуг в области репродуктивного здоровья. В этой связи государству следует изменить законодательство, чтобы на практике помочь женщинам избегать нежелательной беременности и избавить их от необходимости прибегать к опасным для жизни нелегальным абортам[16].
[2] КПЧ. Замечание общего порядка № 6: Право на жизнь (ст. 6). 30 апреля 1982 г., пп. 1, 5.
[4]КПЧ. Коммуникация 763/1997: Lantsova v. the Russian Federation. UN Doc. CCPR/C/74/D/763/1997. 26 марта 2002 г., п. 9.2; см. КПЧ. Коммуникация № 1556/2007: Novaković v. Serbia. UN Doc. CCPR/C/100/D/1556/2007. 2 ноября 2010 г.
[6]КПЧ. Коммуникация № 763/1997: Lantsova v. The Russian Federation. UN Doc. CCPR/C/74/D/763/1997. 26 марта 2002 г., п. 9.2.
[8] КПЧ. Замечание общего порядка № 6: Право на жизнь (ст. 6). 30 апреля 1982 г., п. 5.
[10] КПЧ. Заключительные замечания: Уганда. UN Doc. CCPR/CO/80/UGA. 4 мая 2004 г. КПЧ. п. 14.
[12]Организация Объединенных Наций. Доклад Комитета по правам человека. UN Doc. A/65/40 (Vol. I). 2009 г. стр. 51, п. 10.
[14]Организация Объединенных Наций. Доклад Комитета по правам человека. UN Doc. A/66/40 (Vol. I). 2011 г., стр. 28-29, п. 12.
[16]КомитетКЛДЖ. Коммуникация № 17/2008: Maria de Lourdes da Silva Pimentel Teixeira v. Brazil. UN Doc. CEDAW/C/49/D/17/2008. 27 сентября 2011 г. п. 7.2.